Форум » Общение на любые темы. » улыбнись! » Ответить
улыбнись!
Багира: вот стырила, понравилось Игорь Иртеньев: Женщины носят чулки и колготки, И равнодушны к вопросам культуры. Двадцать процентов из них - идиотки, Тридцать процентов - набитые дуры. Сорок процентов из них - психопатки, В сумме нам это дает девяносто. Десять процентов имеем в остaтке, Да и из этих-то выбрать не просто. Тамара Панферова. Oтвет Иртеньеву: Носят мужчины усы и бородки, И обсуждают проблемы любые. Двадцать процентов из них - голубые. Сорок процентов - любители водки. Тридцать процентов из них - импотенты, У десяти - с головой не в порядке. В сумме нам это дает сто процентов, И ничего не имеем в остатке. Эрнст. Ответ Иртеньеву и Панферовой: Сорок процентов из тех, что в колготках Неравнодушны к любителям водки. Любят порой голубых психопатки, Правда у них с головой не в порядке. Дуры всегда импотентов жалели А идиоток придурки хотели. В сумме, конечно же, нас - сто процентов: Дур, идиоток, козлов, импотентов
Рус: Палатка Эпиграф Если вы купили дорогой диван, то вскоре обязательно выяснится, что пол, обои, торшер и большая часть интерьера – к нему не подходят. Русов В.Г. Справка Древнерусское – полата, палата (дворец, шатер) от полати (дощатый настил, нары). Латинское – palatium (дворец). Слово «палата» употребляется в русском языке со времен князя Владимира (X в). Это слово пришло в русский язык из латинского (через греческий) и первоначально использовалось в значении «дворец, покой». Затем употреблялось для обозначения некоторых государственных учреждений. Во времена Петра I появилось значение слова «палатка» – «небольшой солдатский шатер» (до этого слово использовалось как синоним «дома»). Предисловие Слово «палатка» в моем дневнике датировано 1995 годом. Тогда же я начал писать и первые очерки о своей собаке: эрдельтерьере Лард-Норидж-Энди. К тому времени Норду было шесть лет, а мне 21 год. Записи из дневника я, нынешний (2014 год), переработал, однако оставив всю суть произошедших со мной событий. Часть первая Владелец палатки – он, однако, улитка, идет медленно, печально, а след за ним грустный и влажный. Потный. Дерсу Узала Кому как, а по мне отдых, так это с собакой в лесу гулять суток эдак трое. Ты, собака и лес. И лучше без палатки; мешает хитроумное приспособление ощущать ночное дыхание легких планеты. К тому же она изрядно напрягает мозг человеческий в плане привязчивости к местности и культпредметам (не культурные, а культовые, в смысле). И без палатки-то быват, ляжешь под кустик удобный, костерок сложишь, палочку удобную себе найдешь: угольки ворошить, сигаретку прикурить, другим концом в котелке помешать, снять с огня тот же котелок.… Да мало ли удобной палочкой чего сотворить можно!? И вот уже «сниматься» нужно с места насиженного утром ранним; рюкзак собрал, костерок затоптал, собака сидит на «низком старте», уже пошел почти, а чего-то не хватат… Его как раз и не хватает – культового предмета – палочки тобою облюбованной. Ну и берешь ее с собой! И идешь дальше по лесу, не глядя на него, но смотря лишь на тросточку свою вожделенную. Странное создание человек; моё и всё тут!!! Так это один предмет, а когда палатку ставишь? Обживаться начинаешь же? Один мой знакомый даже с собой пытался забрать веник собственноручно изготовленный! Мол, им удобнее всего из палатки мусор выметать!!! Не люблю я палатки! Однако ж пришлось как-то взять ее с собой. Обыкновенная маленькая одноместная палатка. Ох! Есть у меня собака. Эрдельтерьер по кличке Норидж. То есть Норидж – это имя. А кличка у него была Баран. Почему, спросите Вы? Отвечу с использованием дьявольски изощренного софизма – потому как баран. Ну да ладно. Кобель он наглый, самостоятельный и самодостаточный. (Последнее определение требует пояснений. Самодостаточный – значит, что ежели для решения проблем ему не нужна помощь человека и братье собачьего рода, то и «для расслабления» после умственно-физических напрягов ему товарищи по играм тоже не нужны.) И отправились мы как-то с Бараном в дальнее Подмосковье на прогулку. Суток натрое где-то. И взял я с собой палатку, которую мне подарили. Зачем подарили? А черт его знает. Зачем взял? Так ведь подарили. И взял ведь, зараза, не просто палатку, но палатку с причиндалами. Поясню. Приобретенная ценная (или квазиценная) вещь шибко содействует обрастанию тысячами мелочей (и не мелочей) по поддержанию имиджа владельца сей пресловутой собственности. Раз есть палатка, значит, нужен и коврик (а не подстилка из лапника), значит, нужен и спальный мешок (а не одеяло), нужен и чайник (а не один котелок на все про все)… Ой, да много чего нужно оказалось с собой брать (из бывшего ненужного), дабы соответствовать имиджу владельца небольшой одноместной палатки финского производства. Кстати, еду собачью я с собой на такие короткие прогулки не беру. На фиг, на фиг! Тяжесть тащить лишнюю. Кусок того, что я не доем, сам чего поймает; короче на подножно-ручном корме собаченька состоит. Не брал. До сего момента, но… она (палатка) меня заставила взять и эту лишнюю тяжесть. Не смог меня палаточный бес совратить лишь на новый рюкзак, да и то по причине отсутствия денег. Собаки – существа не любящие перемен. Ну не нравятся им какие-либо, пускай даже мельчайшие, изменения в жизни. Но буде такое случись – собачка вздыхает протяжно и аки буддист поступает: будь что будет. Мой эрдель, поначалу философски отнесся к тому, что я нагрузил рюкзак лишними килограммами. Поначалу. Но, во-первых, не знал Баран, какую пакость в отношении его бренного тельца я задумал (сшил, если точнее), а во-вторых, мой темп движения его не шибко порадовал. Но пойдем по порядку. Только мы высадились на каком-то полустанке, и вышли туда, где согласно одной песне «трава по пояс», как собачка резво ускакакала на разведку. С разведки ее пришлось вернуть и устроить гадость: надеть приспособление в виде переметной сумки (сделанной из двух противогазных сумок). Последовал молчаливый диалог: – Опупел? Меня, английского джентльмена, нагружать как какого-нибудь кули? – Да ладно, палатка, спальник, ну и так… мелочи. – Ни хрена себе мелочи! Да у меня спина сейчас горбом вниз станет. И как я, потомственный джентльмен, королевских кровей буду охотится? Джентльмен не должен носить вещи, джентльмен должен иметь свободные руки, тьфу, лапы, дабы быть во всеоружии при неожиданном нападении, а вещи должна нести… – Не понял. Ты меня, значит, вроде как вежливо сукой назвал? Эрдель пошел на попятную. В прямом смысле. Стал пятиться назад в кусты. – Стоять, – остановил я его поползновения смыться. – Значит так, королевская дворняга, стой смирно, я лямки тебе подтяну. Поохотишься, когда расположимся лагерем. И мы пошли. Я – принужденно весело, насвистывая что-то бравурное (сбиваясь, правда, иногда на минор). Собака – печально-покоренно, с идиотским выражением морды, типа: «Еще пару километров и останусь у тебя таким тупеньким на всю жизнь». Шли мы недолго. Переходя ручей, я оступился и слетел с камня… На спине что-то хрустнуло… лямка … и рюкзак, соскользнув с другого плеча, упал в воду, а я, по инерции, шлепнулся вперед (приводнившись лбом в сантиметре от камня). Отплевываясь, стоя на четвереньках, от ила, я посмотрел в сторону собаки. Норидж демонстративно разглядывал что-то на берегу. Однако я был столько лет с ним знаком, что все-таки углядел ехидную ухмылку на его рыжей бородатой морде. – Ладно, уговорил. Первая стоянка здесь. Да и место симпатичное. Все, решено. – Как скажешь, хозяин, как скажешь. Я еще раз посмотрел на собачью морду. На физиономии читалось: я самый в мире лучший помощник человека! Вторая лямка оторвалась, когда мы были уже на живописном бережку. Мы выбрались на берег, и я топнул ногой посередь поляны: «Здесь будет город заложен!» Норидж совершил почетный круг диаметром метров двадцать пять; зона охраны нашей стоянки отмечена. Симпатичное место оказалось не совсем симпатичным. Высокий бережок, шелковистая травка, березы, несколько сосен – все так! Но… Все это благолепие было усыпано густым слоем отходов человеческой жизнедеятельности. Мусор был разнообразен: консервные банки, битые бутылки, окурки, презервативы, полиэтиленовые пакеты, разноцветное конфетти из оберток всяческих сникерсов и смятых сигаретных пачек. Минут пять я находился в прострации, мозг усиленно решал задачу: остаться или идти, идти или остаться. Умственный затык разрешил знакомый уже мне хруст. С эрделя слетела амуниция. Ух! Остаемся. И… И я взялся за лопатку (а что вы хотите – палатка притягивала к себе скарб аки магнит железные опилки). А убрав всю гадость в выкопанную ямку, приготовив себе и собаке еды (каждому в отдельную миску – палатка-с!), я сел зашивать лямки в обоих рюкзаках. Рюкзак был старый. Нашел я его на антресолях у деда. Судя по белесому виду, заплаткам, многажды перешитыми лямками на клапанах и еще много где, он был из прошлого. Примерно оттуда: «Нас водила молодость в пламенный поход…» и рассчитан был , явно на блицкриги, а не на перетаскивание тяжелого скарба. То есть – эдаким мотыльком невесомым прошелестел по полям и пашням, с деревца на деревцо, с камешка на камешек реченьки среднерусские перескакал (вот, вот!), под кустиком вздремнул и был таков! Собственно, так я и ходил. Но вот палатка! Ночь была теплая. Звездная. Палатку я подложил под голову и уснул. Часть вторая Инерция – это такая штука… Ну… Типа, тебя толкнули, а ты идешь, идешь, идешь… Пока не упадешь сам… А! Ну или не споткнешься. Вовочка на уроке физики «Набил бы я тебе морду, да Заратустра не позволяет» – это мои мысли. Знаете, кому адресованы вольные цитаты? Правильно, моей собаке. Это ж что такое-то, граждане туристы! Я иду, тащу на себе рюкзак со скарбом всяческим, а он? Эдакая лесная поскакушка, знаете ли! И не мешает ему, его пожитки. Шныряет тудой-сюдой без зазрения совести. Хоть бы язык высунул, ради приличия. Нет, нагружу-ка его сумы переметные побогаче на следующем бивуаке. А вот не фиг. А то ишь: то на речку полюбуется, то в норку сунется, то носом влажным с листика красивого запахи сбирает. А я иду. Потею. Мне не до красот, мне надо донести свой скарб до места. Какого? Ну… Такого, дьявол, раздери эту палатку. Нужно такое место, чтоб было удобно ее ставить. Остановки стали чаще. Раньше я останавливался, чтоб не отдышаться (это вторичное), но оценить, зарисовать какое-нибудь место; бывало, засмотришься на корягу диковинного вида, заодно и дух переведешь. А сейчас? Только и мыслей: где б, ядрен матрен, плюхнуться! Уф, дошли. Пока выбирал место, начало смеркаться. Срочно ставить палатку. И поставил. Потому как, вроде дождь собирается. Я такой – дождь загодя чувствую. Палатки мне ставить доводилось. Наши доморощенные брезентухи. А тут… эка загогулина… Согласно неписаному правилу русских мужичков, палатку я начал ставить без предварительного прочтения инструкции (которую особо и не искал, но обнаружил ее уже дома в месте для меня непредсказуемом: она была подшита на отдельном лоскуте внутри мешочка для кольев). Мой страстный монолог распугивал вечернюю живность: «Во! А это… (идиоматическое выражение) куда? Ага. Понял, понял, понял. Оп! Не хрена не понял… (Два идиоматических выражения!) Что ж ты… (набор идиоматических выражений) такая финская… (изощрение в эвфемизмах). Наконец чудо враждебной промышленности было поставлено. Криво, но надежно. Утомленный, я развел костер, поставил котелок и пошел к реке сполоснуться. Когда я подошел к палатке, то понял, как терьеры (норные животные, в общем) могут выразить свое «фи» к этой дурацкой (на их взгляд) штуковине. Норидж, одному ему известной целью, выкопал перед входом в палатку огромную ямищу. А поскольку вход я не закрыл (наверно жаждал в гости комаров, дабы скучно не было), то внутри… сами понимаете. Наказывать собаку было нельзя. Да. По причине его отсутствия. «Ну, ладно, английская дворняжка с зачатками советского воспитания» – гневно дыша, думал я. – «Тока появись, получишь не педагогично, но зато очень больно сапогом о жопе». Ночь была теплой, звездной. Дождя не было. Ночевал я возле костерка на спальнике. Собака появилась с утренним туманом. Толстая и довольная улеглась спать в палатку. Третий переход вкупе с ночевкой меня обессилел окончательно. Палатку я решил не ставить. Ну и правильно. И ночью пошел дождь. И не просто дождь – мерзкий затяжной ливень. В результате моя скорость по постановке шатра изрядно убыстрилась, а идиоматических выражений прибавилось. Можно и так выразиться: изредка вставлял эвфемизм «блин Собака (чуя настроение измоченного владельца) наблюдала за моим мокрым делом вдалеке, уютно расположившись калачиком под вывороченным корнем, где, как я подозреваю, было сухо и безветренно. Но для одного. Умучив котелок робким пламенем огня, я утащил кашу к себе. Кайф! Но тут прилетели они – ночной кошмар леса, летящий на свет фонаря. Комарики. А ночью, когда я устал, пританцовывая дремать, началась гроза. И ненадолго выполз на улицу. А когда вполз обратно, то обнаружил эрделя. Наверное, Баран руководствовался выражением известного «тучного писателя»: «Раз палатка существует, то должен же в ней кто-то жить». Что любопытно – до этого момента (до палатки) спали и спали себе под кустиком или под корягой вдвоем во время грозы. И ничего. А иногда и порознь: я в шалаше, Норидж где-то себе сам место искал. А тут… Прям булгаковское: «Единственное, чего боялся храбрый пес, так это грозы». Да ни хрена он её не боялся. При грозе бородатое чудовище уматывал в одному ему укромное местечко. Пережидал. И приходил по утру с проверочкой радостной: «А чё у вас?» (В квартире, буде такое случись – даже ухом не моргал, что называется.) Ночь выдалась кошмарная. Было определенно ясно, что всё комарье подмосковья решило искать укрытие в моей маленькой одноместной палатке. Причем собаку они игнорировали. Вот подлость-то. Под утро немного утих дождь, заодно и я. И приснился мне страшный сон. Эсэсовцы волокут меня в газовую камеру, а чтоб я не орал, затыкают мне рот какой-то звериной шкурой. Я вздрогнул и открыл глаза. Солнце уже «расталдыкнуло» свои лучики. Комаров не было. В палатке нестерпимо воняло чем-то таким… тухлыми яйцами… что ли? Рядом, валетом, лежал эрдель, непринужденно уткнув мне в нос свои…э-э-э… яйца. Вот гад!!! Он же их мною вентилирует, скотина! Норидж, не дожидаясь неоправданных (с его точки зрения) экзекуций ускользнул на улицу. Я стал собираться к последнему марш-броску до электрички. И все это время, пока готовил завтрак, ел, собирал палатку, упаковывал рюкзак, я разгадывал тайну сероводородного запаха. Разгадка не заставила себя ждать. Поднимаясь по тропинке от реки к полю, я обнаружил отсутствующую уже как полчаса собаку. Бородатый гад сочно хрумкал горохом. В электричке мы три часа простояли в тамбуре и, что было отчасти хорошо, к нам ни кто не выходил курить. То есть выходить-то выходили, но как-то мимоходом. А к остальному я уж и притерпелся. Заключение Во все остальные одиночные походы с собакой (не больше чем на двое-трое суток) палатку с причиндалами я не брал. Невозможно наслаждаться лесной жизнью, будучи отягощенным домашним скарбом. Ну не получается с палаткой вот так: захотел пошел, захотел присел, захотел прилег… Обязывает «домик на плечах» к рассудительному поиску места для стоянки. «Утягивает» он на монументальное расположение: если уж встал – дык на полсуток точно. И пропускаешь ты тогда выдвижение с котомкой за плечами во время утреннего тумана, когда все вокруг таинственно, когда утро-сказка лесная постепенно тая, становится сказкой дневной, полная другими красками, которые хочется зарисовать прямо на ходу. А как с диваном, тьфу с палаткой зарисуешь на ходу? Совсем послесловие Не имея возможности отвесить эрделю за все прогрешения полноценного педагогичного пинка, я, все-таки, ему отомстил. Взял, да и провел тримминг (щипку) пока ехали в электричке. Правда, успел с одного бока. Так мы приехали на одно мероприятие, где было нужно показать классного кобеля эрделя Показал. С одного боку общипан, хромает (уж не знаю почему, видимых повреждений нет), взгляд мрачный, вид суровый. И я, хозяин, морда надутая комарами; взгляд мрачный и печальный. Такова жизнь. С палаткой, бля. Совсем, совсем послесловие. Дурацкие сны в палатке снятся. Знаете почему? А человек сам себя ограждает от леса. Вот такие ему в награду и сны. Одно слово – одиночка. Одиночная камера.
Кекса: Стихотворение про сову. Ног у совы две, Грудь у неё одна, Рук у совы нет, А попа почти не видна. Есть у совы голова, К ней прикреплён клюв, Ушей у совы два, Поэтому чуткий слух. Сзади у сов хвост, Слева одно крыло, Справа ещё одно. У сов маленький рост. Есть у совы спина, Часто бывает живот, Есть у совы слюна (если залезть ей в рот). Перья у сов есть, Шерсти у них нет. Сова — это просто жесть, А я офигенный поэт. Ходина Ирина
Кинополь:
Кекса:
Кекса:
Рус: Захожу в местный магазин. Стоит ребятенок, покупает жвачку. Смотрит на меня, сообщает: - Здарсте дядя Паша. - Привет. - Как ваши собаки? - Нормально. - А этот, Ваш... И тут я улыбаюсь во весь рот и сообщаю: - Ждет снега, горит желанием кататься на санках. Дите, с детской непосредственностью, смотрит на меня и произносит: - Когда я вырусту (sic ), то у меня будут такие собаки и... зубы Теперь я понимаю два выражения: Зуб даю и зубы на полку
универ:
Махно: Служебная собака:
Кекса: Ага, вооружен и очень опасен.
Кекса: Такая классная "пузя-пузя" http://ok.ru/video/2235368899
полная версия страницы